«Иконостас» Леонида Давиденко: Что бы я не писал — у меня получается Украина

В Криворожском историко-краевеведческом музее часто можно увидеть экспозиции из работ Заслуженного художника Украины, председателя Криворожского союза художников Леонида Давиденко. Выполненняе в национальном украинском стиле, они абсолютно особенные, своеобразные, такие, по которым точно можно узнать почерк художника.

Они не просто национальны, они изысканно-национальны — художник, словно собирая бусы, отыскивает элементы, способные превратить национальное в нечто волшебное, сказочное, возвышенное. В год 25-летия независимости Украины в музее выставлен своеобразный «иконостас» — — серия из портретов деятелей украинской истории и культуры, объединенных своеобразными штрихами — над их головами изображены нимбы, а «тлом» — фоном для украинских святых художник выбрал домотканную дорожку.

О том, откуда у художника крупного металлургического города такая любовь к другой, не промышленной, Украине, настолько изысканное видение национального, почему он так много работает именно в подобном стиле, с этими вопросами мы обратились к самому Леониду Давиденко.

— Расскажите нашим читателям немного о себе — в Кривом Роге не так много людей, которые «выливают душу» в подобном стиле. Откуда Вы? Где родились? Кто были Ваши родители?

— Я сам колхозник. Родился в Сумской области, Глуховский район. Это — Вильна Слобода — Козацька Украина. Там была Левобережная Украина, 100 лет в Глухове была столица Украины. Долго я жил и нам никто не говорил, что были козаки, об этом даже и слуха не было. И вот когда я приехал в Кривой Рог, в 1971 году, и увидел в журналах «Украина» работы Григория Синицы, я стал ломать веник и пытался работать под Григория Синицу, так как он работал. Но у меня ничего не получилось. И потом, со временем, я поступил в пединститут на худграф. Пообщавшись со студентами, они меня как-то омолодили — я стал снова ребенком, стал пробовать себя, искать себя, чтобы быть не похожим на других и как-то из меня просто  «вылезла» Украина.

Я не знаю как, как это происходило! Возьму, хочу написать что-то другое, но, что бы я не писал, у меня получается Украина. Тут я, как видите (показывает работы — ред.), написал Франко, Шевченко, Лесю Украинку, гетманов и пытаюсь их подавать по-своему, не так, как все делали портреты, а ка-то по-своему — чтобы я был узнаваем, чтобы было  с украинским орнаментом прошлых веков. К примеру, применил фон — это у нас называлось дорожка, делали на печь такие ковры — я лично сам спал на печи на таких самотканых коврах, у меня мать ткала такие ковры, такие дорожки и вот я их здесь применил. Этим я показываю, что это Украина, что вот у нас так было, так ткалось и поместил работы на такой фон, чтобы они выглядели более национальными.

— У всех героев этой серии Ваших картин нарисованы нимбы над головами, получается как-будто это святые люди, а серия работ составляет своеобразный иконостас?

— Да, я их обожествляю. Только, как видите, нимб традиционный как золотое сияние — только у Шевченко, а у других  — другие по цвету. Я их обожествляю. Вот Иван Франко, когда я смотрю, сколько он написал, а в каких условиях он жил, без копейки денег, жил в нищите и творил Украину, все делал ради Украины, так же, как и все остальные.

— А родители Ваши кем работали? Кто привил Вам такое отношение к деятелям украинской культуры, истории?

—  Родители — обычные люди с Сумщины. Отец — тракторист, мама разнорабочая. Позже переехали сюда. В семье еще рисовал старший брат, а я не умел рисовать, только смотрел, когда он что-то нарисует, и думал — как можно так сделать! Но получилось наоборот — я не умел, а что-то стал делать, а он ничего не сделал.

— Вы приурочили эти работы к какому-то событию?

— Я никогда не приурочиваю, я просто сажусь, беру какой-то материал, и думаю, а что мне сегодня сделать? Знаете, как кто-то говорит, а что я сегодня сделаю для Родины? Вот так и я думаю, а что я сегодня сделаю для «Рідної Неньки-України?»  А дай-ка я сделаю серию портретов!

Вот здесь можно увидеть серию портретов на стекле. Я от них прямо получаю большое удовольствие, потому как в моем родном селе висели картины на стекле — женщина с котом, женщина с лошадью. Таки картины в моем детстве рисовали в городе и развозили по селам, продавали, меняли на пшено, другие продукты. И это я выполнил в технике своего детства, то, что у меня было в доме. Я сделал Шевченко, Катерину, Натюрморт, Кобзаря.

— А скульптуры бандуристов? Вы работаете и в этом жанре?

— А это мне захотелось «выпендриться» перед скульпторами и я сделал из гипса вот этих бандуристов, но попытался, снова-таки, показать их по-своему, как я хочу. Вот такие, возможно для кого-то неуклюжие, но народные бандуристы. Вот этот у меня — как солдат! Посмотрите, как он держит свою бандуру — как солдат автомат или ружье держит, готовый в любой момент защищать свою землю! Второй просто поет песни о жизни украинского народа, а третий задумался о чем-то.

— Кого из художников можете назвать своим учителем, ориентиром в искусстве?

— Знаете, ориентируюсь только на одного художника — на Пикассо, он для меня это все! Я его долго не понимал, долго смотрел на его работы и смеялся — что это все такое?. А когда начал пытаться сам создавать что-то, то понял, что сделать какую-то такую вот карикатуру, это не так просто, как кажется. Вот как, к примеру, говорят о «Черном квадрате» Малевича — сегодня мы все нарисуем «Черный квадрат», но надо было быть первым!

А из украинских художников, безусловно Синица — украинец, колорист, для меня цвет — это тоже самое главное и я это делаю.  У меня есть бюст Тараса Шевченко, выполненный из газет. Это попытка экспериментировать, быть разным. Пять последних работ выполнил в новой технике.

— В ком из молодых криворожских художников Вы видите искру Божью?

— Ну у нас много талантливых художников, мы все с гениальностью, но она никогда не делает художника художником. Суриков говорил, что, когда учился в Академии, был двоечником, ничего не умел, завидовал всем отличникам. А с ним учился гений Иванов (только не тот, что нарисовал «Явление Христа народу», а другой) — гений, но Суриков стал художником, а Иванов стал алкоголиком — ничего не написал.

Так вот не все зависит от твоего таланта, зависит все от того, насколько ты трудолюбив и насколько ты можешь отказаться от денег.

Понимаете, сегодня у нас много талантливых художников, много. Я часто прихожу и вижу такой талант, но я не вижу желания писать картины. Вот он пишет картину и думает — а какую я колбасу куплю за эту картину? А когда человек думает о деньгах, об искусстве он не думает. Надо быть как Ван -Гог — на чердаке жил и творил произведения! Он мог бы писать «пейзажики» и продаваться, как это делал его брат. Но если бы он пошел на поводу у брата , он не смог бы стать тем Ван Гогом, которого мы знаем! Так вот, если художник может не ставить впереди себя деньги, а ставит искусство, то позже появятся и деньги.

— Что для Вас понятие гений? И какая разница для Вас между гением и талантом?

— Я не разбираюсь, что такое гений — гений современного искусства сейчас стоит перед вами (улыбается — ред.). Мы же сами себя не видим и других слишком близко не видим. Вот Григорий Синица жил на одной улице со мной, а я ни разу к нему не зашел! Ну-а надо было же мне зайти!

Гений для меня Шевченко — потому что ни один в мире поэт, как он, не посвятил свою жизнь до конца своему народу. Возьмите его «Кобзарь», у него все произведения все посвящены своему народу. И это не я сказал, это Расул Гамзатов сказал, что вот — это есть человек, отдавший своему народу всю свою жизнь. Потому что выдержать одну линию, это не так просто. Ведь часто хочется и куда-то в кусты спрятаться, и к соседке побежать, и в депутаты он не лез, он делал свое дело — вот это гений. А человек, который сегодня поет, завтра танцует, а послезавтра еще куда-то полетит, это не гений, а распылитель собственного таланта.

— Кто Вас в жизни воодушевляет к творчеству?

— Женщина. Единственный человек, который меня воодушевляет и заставляет — это моя жена Наталья, которая по утрам будит меня и говорит «Ти чого, ледацюго, лежиш? Йди, бери кісточку и працюй! Вот это и есть человек, сделавший из меня художника,  это я говорю вполне серьезно! У меня и дочка Наташа, это имя для меня, как что-то святое, я и внучку хотел назвать Наташей. 

— А где Вы ее нашли? Как познакомились?

— Я нашел ее в Белой Церкви, но намного раньше моя муза встретилась мне во сне: я загадал, кто придет воду брать к колодцу, тот и будет моей женой. Снится мне, что я в городе рубаю дрова, а брат показывает мне фотографии. И тут смотрю, а она с ведрами идет по городу, бросаю фотографии и вижу ее! 

И она, когда я с ней встретился уже впервые, действительно была в том же пальто и в той же «хусточке», и я сказал, подожди, так я же видел тебя во сне, мы давно знакомы!

Наверное, так бывает только у художников — реальность, воображение и мистика переплетаются воедино, чтобы оставить в нашей жизни яркий неповторимый след от встречи с необычным, непохожим на повседневность. В разговоре с Давиденко поражает именно это единство реальности и фантазии, простоты и волшебства, юмора и эмоционального накала души. Многими это ощущается и через его работы.